Самой страшной морской трагедии времен Второй мировой войны, которая разыгралась у полуострова Юминда, исполнилось в 2018 году 77 лет. Еще живы свидетели тех страшных дней, не забывают о ней и местные жители.
Здесь Балтийский флот осуществил прорыв из осажденной немцами главной базы Таллинна в тыловую базу Кронштадт. Несмотря на огромные человеческие жертвы и потери в кораблях, главная задача по эвакуации оборонявших Таллинн войск и сохранению боевого ядра флота была выполнена.
Лето 1941 года проходило под знаком фашистского “блицкрига”, ошеломительного наступления немцев, рассказал житель Эстонии, фронтовик Фёдор Парамонович Ерёменко. С 27 июня до 27 августа вместе с ротой курсантов военно-морского училища он участвовал в обороне Таллинна — защищал подступы к городу в районе Тартуского шоссе и вблизи аэродрома Ласнамяэ. Окопы периодически подвергались авианалётам противника, а в дальнейшем и артиллерийским обстрелам. С каждым днем обстановка на окраинах Таллинна ухудшалась. 26 августа было принято решение эвакуировать флот и гарнизон, а во второй половине дня 27 августа роту курсантов принял на свой борт эсминец “Володарский”.
Примерно сутки корабль не покидал рейд Таллинна, принимая шлюпки с последними защитниками города. “Днем, и особенно в темное время суток, было видно, как во многих местах города бушуют пожары. Мы, конечно, знали, что покидаем Таллинн, оставляем врагу главную базу флота, но абсолютно не представляли, что ждет нас на переходе морем, какая смертельная опасность нас подстерегает”, — рассказал фронтовик.
Поход сквозь минные поля
В составе армады судов “Володарский” должен был пройти Финским заливом на восток до 150 морских миль (около 280 километров), ночью форсировать минные поля большой плотности, а затем прорваться дальше без прикрытия с воздуха в условиях господства авиации противника на протяжении всего маршрута перехода. При этом оба берега Финского залива были в руках противника, успевшего развернуть на мысе Юминда дальнобойную артиллерию. Кроме того, в финских шхерах находились торпедные катера, готовые атаковать корабли и суда, особенно в темное время суток.
Эсминец “Володарский” вместе с двумя однотипными кораблями дивизиона эсминцами “Калинин” и “Артем” был назначен в арьергард и замыкал группу конвоев. “Дивизион начал движение поздно вечером 28 августа. Шли по протраленному узкому фарватеру. На “Володарском” были назначены дополнительные вахты с целью своевременного обнаружения плавающих мин.
“После несения такой вахты мы с моим товарищем Владимиром Рухлиным возвратились в расположение роты в помещения средней части корабля. Нам предложили отправиться в кормовой кубрик, где можно было попить горячего чаю. В кубрике было тепло, мы были сыты, и, устав после трудного дня, уснули. Это была первая счастливая случайность, которая в ряду других спасла мне и моему товарищу жизнь. Если бы мы не оставались в кормовом кубрике и вернулись в расположение роты, то погибли бы”, — вспоминает фронтовик.
Долго спать курсанту Ерёменко и его товарищу не пришлось. Они проснулись от гула и толчка, услышали женские и мужские крики, кто-то начал стрелять: “Вокруг шум, суматоха, нам стало ясно, что случилась беда. Мы с Володей тоже бросились к трапу и вскоре оказались на верхней палубе. Была темная безлунная ночь. По палубе метались люди. Мы не знали, что нам делать, не знали, что случилось с кораблем, так как никаких признаков управления им не было, корабль не имел хода. И, конечно, мы не знали, что после взрыва корабль разломился, а на плаву осталась только наша кормовая часть корабля. Видели, как люди бросаются за борт, машинально стали снимать с себя форменку, брюки, обувь, но прыгать в темную, черную бездну не решались.”
Последняя в жизни песня
Описать, что чувствовал тогда молодой курсант, по словам Еременко, сейчас трудно: “Растерянность, нерешительность, страх, но точно помню, что паники не было. Казалось, что все происходящее вокруг не имело ко мне никакого отношения, вроде и нет смертельной опасности. Теперь то я знаю, что из-за состояния шока находился в состоянии заторможенного сознания”. Курсанты не решались просто так прыгать в воду. “Я вспомнил, что в шлюпках есть спасательные пояса, а где находятся шлюпки, мы знали — на надстройке в средней части корабля. Быстро взобрались по трапу на ростры, под брезентом нашли пояса, надели их. Тут же под рострами наткнулись на ряды связанных морских коек, своего рода свернутые пробковые матрацы. Сбросили несколько штук за борт”, — вспоминает Ерёменко.
Оказавшись в воде, курсант Ерёменко изо всех сил стал работать руками и ногами, стараясь отплыть от тонущего корабля: “Видимо, я все-таки недалеко отплыл от места гибели корабля, так как вскоре передо мной оказалась плавающая матросская койка, из тех, что мы сбрасывали за борт. Подоспел Володя, зацепился за другой конец койки. Потом подплыл еще один — незнакомый человек”.
В ту трагическую ночь Ерёменко слышал голоса множества людей: после подрыва на минах кораблей и транспортов в воде оказались сотни и тысячи людей. Ночное море озарялось яркими вспышками – это подрывался на мине очередной корабль или транспорт, и число плавающих в воде пополнялось новыми жертвами.
“Вдруг среди постоянного гула из людских криков стала слышна песня — люди с погибших кораблей пели “Интернационал”. Не знал, что и подумать: гордиться этими людьми, возможно поющими свою последнюю песню, или жалеть. Жуткая картина той августовской ночи в Финском заливе врезалась в мою память на всю жизнь”, — вспоминает ветеран.
Фёдор Парамонович затрудняется сказать, сколько часов плавал ночью в покрытой мазутом воде. Когда над водой опустился утренний туман, недалеко показался силуэт небольшого корабля: “Мы, понятно, начали кричать, взывать о помощи. Видимо, нас услышали, силуэт стал приближаться и уже было хорошо видно, что это наш катер, морской охотник. Наши спасители стали поднимать нас на борт катера, но это оказалось не таким простым делом. Я, как и другие, был весь в мазуте и не мог удержаться за брошенный с катера трос. Экипажу катера пришлось поднимать нас на палубу буквально руками”.
Так спасённый курсант Фёдор Ерёменко оказался в кубрике морского охотника МО-210: “В моей памяти этот катер и его экипаж остались навсегда. После войны я выяснил, как звали командира морского охотника. Перед командой охотника и его командиром старшим лейтенантом Панцирным я остался в неоплатном долгу”, — рассказал фронтовик.
Ничего страшнее не было за всю войну
3 июля 1941 года Валентин Йоханнесович Виллемсоо добровольцем ушёл в армию. В августовские дни 1941 года участвовал в обороне города Таллина, был ранен. Как говорит Валентин Йоханнесович, он защищал свой дом, который находился неподалёку от линии обороны города.
Время как будто остановилось в памяти и каждый раз режет заново по живому, когда он мысленно возвращается обратно в август сорок первого года. Раненый, один на один с морем, он только успевал замечать, как рядом на воде взрывались бомбы, поднимались столбы дыма от горящих в ночи кораблей, которые уходили под воду. Вокруг были слышны мольбы о помощи, крики раненых, вой разрывающихся бомб и мин. Холод и боль сковывали тело раненого Виллемсоо.
Весь ужас августовской ночи завершала жуткая картина того, как немецкие лётчики с полной цинизма старательностью добивали на воде спасшихся людей и раненых, расстреливая их шквальным огнём из пулемётов.
Неизвестно, благодаря какому чуду он продержался на воде столько часов в настоящем аду, пока его не подобрал шедший вперёд транспорт. Ужас от увиденного врезался в память красноармейца Валентина Виллемсоо навсегда. Это была самая ужасная ночь в его жизни, ничего страшнее после этого не было за всю войну.
Общая память — общая боль
Сотни жителей окрестных деревень 77 лет назад собрались на берегу моря — они хотели помочь, но не смогли этого сделать, напомнил вице-мэр Таллинна Айвар Рийсалу на ежегодной церемонии возле мемориала на мысе Юминда, воздвигнутого в память о жертвах той страшной трагедии. Также и в 2018 году к мемориалу помимо общественных организаций и официальных лиц пришли местные жители из волости Куусалу.
Как отметил старейшина деревни Юминда Калле Ламбот (по его инициативе разрушенный в девяностых годах памятник, а потом восстановленный, был торжественно открыт в 2001 году), в августе 1941 года у берегов Эстонии погибли тысячи людей разных национальностей. И в этом году у мемориала собрались люди разных национальностей. Их объединяет общая память.
“Глубоко символично то, что мы сегодня здесь — и эстонцы, и русские — находимся вместе, чтобы почтить память погибших в ходе Таллиннского перехода. Вспоминая о тех жертвах величайшей в истории Европы, в истории мира трагедии, хочется напомнить, что на пути тех, кто заявил претензии на мировое господство, встали те, кому дороги были идеалы мира, свободы и независимости. Мы вспоминаем о них сегодня, испытывая гордость и одновременно боль”, — сказал посол России в Эстонии Александр Петров.
По словам контр-адмирала в отставке Ивана Ивановича Меркулова, одного из инициаторов ежегодной памятной церемонии, местные жители видели эту трагедию, когда ночью с интервалом в 10-15 минут взрывались корабли.
“И люди кричали в море, молили бога о спасении, а самые сильные духом пели песни. Это памятник увековечивает тех, кто погиб в море. Можно сказать, что здесь у берегов Юминда находится самая большая братская могила в море”, — отметил он.
“Мы хотели бы, чтобы состояние мира и спокойствия было вечным. Этому краю, этой земле не нужны войны”, — добавил Меркулов, и именно поэтому, пояснил он, нельзя забывать об ужасах той войны.
Вице-мэр ТаллиннаАйвар Рийсалу призвал не забывать об этой трагедии и погибших в ней людях. Об этом нужно помнить, чтобы такие ситуации никогда не повторялись. К сожалению, и в современном мире разные народы вовлечены в конфликты, а радикальные взгляды, по его словам, становятся все более популярными.